Что стало с 30 тысячами вернувшихся с войны бывших заключенных «вагнеровцев», при каких обстоятельствах некоторые из них совершали новые преступления, каково им пришлось в мирной жизни — последние два года об этом можно было судить только по отдельным сообщениям СМИ.
«Бумага» нашла источник наиболее полной и достоверной информации — юристов, которые сотрудничали с ЧВК «Вагнер» для помощи военным. По словам двух наших спикеров, помилованные заключенные массово обращались в компанию: одни теряли документы и деньги, другие пытались получить лечение, третьи — угрожали взорвать администрацию своего города.
Читайте, как служба безопасности ЧВК пыталась держать в узде вернувшихся «вагнеровцев», в какие истории они попадали и как их снова судили, как Евгений Пригожин оставался на связи с бойцами своей армии в разных регионах и почему антивоенно настроенный юрист пошел помогать «вагнеровцам».
Для безопасности спикеров мы не указываем принадлежность цитат и гендерный маркер. Мы подтвердили связь спикеров со структурами ЧВК «Вагнер». Рассказанные ими истории касаются лишь определенных военных, многие из которых ранее были в колониях, и не означают, что большинство вернувшихся солдат совершают насилие.
Как вернувшиеся после колонии и войны «вагнеровцы» совершали новые преступления
— После контракта «вагнеровцам» давали визитку, где было три номера: по общим вопросам, отдел кадров и юридический отдел. В отдел по всем вопросам звонили и спрашивали про ранения, документы, деньги — линия была завалена. Это был огромнейший колл-центр, который все обращения собирал и систематизировал.
В юридический отдел часто звонили по остаточному принципу, не дозвонившись до колл-центра. Но даже там было почти 88 тысяч звонков за 2023 год (точное количество взятых в продолжительную работу кейсов наши спикеры назвать не могут, с января по апрель есть записи примерно по 500 таким обработанным заявлениям — прим. «Бумаги»).
Звонили в юрслужбу по совершенно разным вопросам, даже когда они [«вагнеровцы»] пошли тусить в бордель в Карелии, где их грабанули женщины. Они остались без денег, целую неделю звонили и жаловались. В итоге служба безопасности [ЧВК] ездила разбираться.
По моим ощущениям и подсчетам, больше половины «вагнеровцев» из колоний снова совершали преступления или административные нарушения. Часто они могли сразу после возвращения с войны совершить новые преступления и правонарушения, а потом просили помощи. Поначалу новых преступлений было много, потому что границ у них вообще не было. Каждый день звонили: «Я тут вернулся, избил жену», «Моя бывшая жена шлюха, я сейчас хочу ее завалить и сдаться ментам. Могу обратно пойти служить?» или «Велосипеды украл». Вот зачем Бен Ахмед Шерифу красть велосипед? Непонятно (речь идет про мужчину из Туниса, который попал в ЧВК «Вагнер» в 2022-м из колонии, где отбывал наказание за грабеж, затем был помилован; в Петербурге после войны он украл велосипеды, за что против него возбудили уголовное дело — прим. «Бумаги»).
ЧВК с лета 2022 по начало 2023 года забрала на войну в Украине как минимум 48 тысяч заключенных, подсчитали «Медиазона» и Русская служба «Би-би-си» на основе внутренних документов ЧВК о выплатах семьям погибших. Сам Пригожин еще до мятежа заявлял, что 32 тысячи бывших заключенных вернулись после войны. По данным журналистов, после «бахмутской мясорубки» — одной из последних битв с участием «вагнеровцев» — около 31 тысячи бывших заключенных вернулось домой.
В июне 2023 года — спустя полгода после возвращения первых завербованных в колониях заключенных — Евгений Пригожин заявил, что «вагнеровцы» успели совершить 83 преступления. К концу того же года, по данным «Верстки», против экс-заключенных было уже более 190 уголовных дел, опубликованных в открытых источниках.
По собранными журналистами данным, в 2023 году совершили новые уголовные преступления менее 1 % помилованных.
У «Вагнера» были адвокаты по уголовным делам. Первое время они помогали всем: даже если человек на новую уголовку залетал. Адвокат приходил на судебное заседание Бен Ахмед Шерифа и говорил: «Человек вернулся с “СВО”. Зачем ему красть велосипед? У него же столько денег есть». И суд такой: «Ну да», — и отпустил Шерифа (дело о краже велосипедов закрыли после примирения сторон, впоследствии против экс-«вагнеровца» возбуждали дела за кражу телефона в отделе полиции и покупку наркотиков, время, проведенное в СИЗО, ему зачли в счет приговора и вновь отпустили из зала суда — прим. «Бумаги»). Но затем адвокаты «Вагнера» занимались только кейсами, когда не отображались сведения о помиловании.
Однажды юрслужба занималась сиротой, которому уже выдавали ключи от квартиры — оставалось только прийти и забрать их. Внезапно позвонила его сестра и сказала, что этого «вагнеровца» приняли: на улице ему в спину что-то неприятное крикнули, а он пырнул одного из мужчин ножом — возбудили уголовное дело [по статье о покушении на убийство] (судя по всему, речь идет про Александра Держалова из Кемерова — осенью 2023-го его приговорили к семи годам колонии — прим. «Бумаги»). Парень просрал свою возможность начать новую жизнь.
Обычно из колоний на контракт шел такой контингент, которой после войны становился только хуже — добавлялся ПТСР. От родственников нам приходили обращения в духе: «Сын слышит голоса и агрессирует, помогите, пожалуйста, в психушку не хочется обращаться». Но всё, что мы могли порекомендовать, — вызывать санитаров. А как еще помочь?
— В выходной день звонил пьяный мужик, сирота, который ревел в трубку и кричал, что сейчас взорвет администрацию [своего города] гранатой, если ему не выдадут квартиру.
Волонтерам и сотрудникам приходили очень страшные обращения от людей, которые умоляли им помочь, потому что им угрожали какие-то «чвкашники». Помню, звонила женщина, за которой бывший «вагнеровец» гонялся по двору на машине, пытаясь сбить ее. Это было запечатлено на видео соседкой.
Однажды звонил бывший сотрудник органов, следователь, который посадил парочку: дама по 228 отбыла наказание и вскоре вышла, а мужчину отправили в колонию на больший срок. Из колонии мужчина устроился в ЧВК и вернулся. Вдвоем с дамой они преследовали посадившего их мужчину, угрожали, подъезжали к его дому. А у следователя при этом тяжелая ситуация: жена умерла, он ушел на пенсию и остался с двумя детьми. В таких случаях сведения передавались в службу безопасности, но что дальше делали — я не знаю. Конкретно этот следователь давал обратную связь: к нему больше не приставали.
— Служба безопасности иногда им жесть устраивала. Помню историю, как боец по медицине сначала обратился: «Меня зашили, но открылась рана. Срочно нужна помощь. Я в Луганске». После того, как ему нашли врача, я спросил: «Как так получилось? Ты только с госпиталя. Тебя не долечили?» Оказалось, что один «чвкашник» сбежал, а нашего заявителя с раной приняли за этого дезертира. Мужчину люто избили, держали в подвале на холодном полу. Когда поняли, что взяли не того, отпустили. При этом мужчина просил о помощи и добавлял: «У меня к Компании (так наемники называют ЧВК “Вагнер”) никаких претензий нет».
Случаи о том, как ребят держали в подвалах и перевоспитывали, «чвкашники» быстро рассказывали друг другу. Так среди них сложилось мнение, что есть служба безопасности, которая тебя в любом городе найдет и сделает из тебя фарш. И они сами приструнились. Служба безопасности для них была страшнее, чем менты.
— Когда после рецидивов адвокаты перестали помогать, появилась памятка поведения «вагнеровца». Многие волонтеры и юристы ЧВК на нее ссылались и говорили: «Если вы совершили преступление, мы вам не помогаем. Вы должны были это знать».
С какими еще обращениями работала юридическая служба ЧВК
— Сперва [до массового возвращения завербованных ЧВК заключенных с войны] было два вида обращений: от тех, кто находился в госпитале, и тех, кто в зоне боевых действий. Последние, например, отправляли письменные запросы об уплате алиментов на детей и возможности забрать их на воспитание. По поводу долгов часто спрашивали — тогда кидали им информацию с сайта судебных приставов. Были вопросы про уголовные штрафы. Им ведь обещали, что «у них будут списаны все долги перед Родиной». Но они услышали: «Будут списаны все долги», — и подумали, что денег это тоже касается.
К весне 2023-го завербованные в ЧВК из колоний начали возвращаться массово, они стали звонить на телефоны «Вагнера». К апрелю–маю, как мы знаем, было по 300 звонков в день. Пока юристы отвечали одному, было уже пять пропущенных.
Часто обращались именно «вагнеровцы» проекта «К» (так называют завербованных в колониях — прим. «Бумаги»). Обычные ребята — те, кто пошел в ЧВК с воли — звонили гораздо реже. Им можно было только путь подсказать. Если им требовалась какая-либо помощь, часто они шли к [платному] юристу или близким.
Юридическая служба разработала шаблоны форм, создала закрытую группу в телеграме, где были разъяснения по самым популярным вопросам: о статусе ветерана боевых действий, долгах, приставах, арестах счетов и имущества, льготах и выплатах от государства, о получении гражданства, о жилье для сирот и малоимущим, о военном билете, о документах при увольнении с контракта и при ранениях.
Из Питера было не очень много обращений. Дело в том, что из колоний под Москвой и из Петербурга вербовали людей по минимуму, большинство — из южных и центральных регионов. Они все ехали в ИК-12 Ростовской области, а оттуда помилованными шли воевать.
Около 10 % кейсов юридическая служба доводила до конца. Но зависело от ситуации. Например, из более чем 500 сирот только 20 за полгода 2023-го были поставлены в очередь на жилье или получили квартиру — одному из них было лет 50, он 20 лет стоял в очереди. Очень часто заявители пропадали, заключив новый контракт или утратив интерес к непростому сбору всех необходимых документов.
— Для раненых в Анапе была огромная территория отельных комплексов, которые преобразовали в госпитали. «Чвкашников» сперва латали и ампутировали в Донецкой и Луганской народных больницах, а затем отправляли в Анапу на реабилитацию.
Но «вагнеровцы» [на тот момент] не считались военнослужащими. Если они, например, после реабилитации приходили в обычные больницы с осколочными ранениями, их посылали и отправляли в военный госпиталь. В госпитале их отправляли в больницу. И так по кругу. Юристы собирали заявки у раненых о том, где их не принимали, затем отправляли по специальному номеру телефона. Бывало, через час пожаловавшегося человека главврач ждал.
Случались комплексные проблемы. Один мужчина долго ждал гражданство, но у него была онкология. По заявке «Вагнера» ему выдавали лекарства, но химиотерапию не могли оказывать. Как только он дождался гражданства, сразу умер.
— 90 % вопросов нужно было решать здесь и сейчас. Остальные заявления были более «творческими». Например, мужчина узнал, что он был лишен водительских прав, пока сидел в тюрьме. Мы собрали документы, подали исковое заявление. Выяснилось, что его брат взял водительские права и пьяный по ним катался. Менты приняли брата, но без прав остался «чвкашник».
Мне запомнился дядька с позывным «Альфонс». Он говорил, что его жена умерла, а он хочет детей на воспитание забрать из детдома. Мол, на работу устроился, всё нормально. Выяснилось, что он на глазах у детей убил их мать, из-за чего сидел в тюрьме. Ему по решению суда запрещено с ними общаться.
Некоторые теряли свои деньги в первый же день. Мужик взял с собой выплаты и лег спать на пляже в Анапе (видимо, пьяный). Проснулся, а денег уже нет. Бывало, что с деньгами теряли и документы. Таким волонтеры иногда организовывали ночлежки для бездомных людей, где можно поспать и постирать вещи. Попадались кадры, которые приезжали в ночлежки и говорили: «Тут какой-то бомжатник. Мне надо что-то нормальное». Но у таких на самом деле обычно были деньги, они пытались добиться чего-то бесплатного.
Они также звонили, когда их не брали на работу. Если человек помилован, это не значит, что информацию о судимости не увидит работодатель. Всё, что можно посоветовать в таких ситуациях, — вставать на учет на бирже труда.
— Некоторые родственники звонили и ругались, что выплаты после смерти передаются не им, а левому лицу. Выплата от ЧВК никак не регулировалась. Перед тем, как зеков забирали из колонии, они писали даже не завещание, а просто записку в формате заявления: «Мои деньги отдайте такому-то лицу», — и указывали контакты. Прямые наследники пытались ссориться и судиться с Лигой защиты интересов ветеранов локальных войн и военных конфликтов — это некоммерческая общественная организация, которая была просто прикрытием для того, чтобы выдавать «вагнеровцам» справки. Дела быстро закрывались, потому что формально Лига никак не относилась к ЧВК «Вагнер».
Кто такие «воскресшие»
— Среди «вагнеровцев» были «воскресшие» ребята, которых ошибочно признавали умершими: они были живы, но со справкой о смерти. Их нужно было обратно признавать живыми. Это были сложные кейсы. Суды, особенно в регионах, не хотели принимать заявления. Не все ошибочно умершие люди были на связи: тяжело было до них дозвониться и застать их трезвыми.
Один из «воскресших» сидел в СИЗО. У сотрудников спрашивали: «А как вы его задержали? «У него справка о смерти, паспорта нет». На это отвечали: «Да мы его в лицо знаем». Другой «воскресший» долго ругался и спорил, говорил: «Зачем меня воскрешать? Мне же кредиты платить не надо будет».
Мне точно неизвестно, как людей признавали умершими. Предположительно один человек повесил свой жетон на погибшего сослуживца и сбежал. Но ему юристы ЧВК не помогали. Про еще одну причину рассказывал волонтерам «воскресший»: он попал в плен с другими ребятами, но вернулся единственным. Всех тех пленных признали умершими — видимо, так было проще. Но служба безопасности «Вагнера» перед возвращением человека задержала.
Почему противник войны помогал бывшим «вагнеровцам»
— Я вообще против «СВО». На тот момент меня на фоне санкций сократили на прошлой работе, нужны были деньги. Вскоре я понял: в обращениях я вижу простые человеческие проблемы: о проблемах с наследством, документами или их восстановлении, проблемах с имуществом, об инвалидности, льготах, о долгах, о восстановлении родительских прав и возвращении детей из детдома. Моя деятельность не связана с войной. Людям, которые к нам обращаются, тоже не нужна эта война, они просто решили: «Зачем мне сидеть, если я могу рискнуть и, если повезет, начать новую жизнь?» Это обычные люди, которые на войну отправились не от хорошей жизни. Они пошли за помилованием и за деньгами.
Некоторым бойцам «Вагнера» помогали встать в очередь на жилье или ускорить его получение. Обычно это были сироты — либо от них родители отказались, либо их родные умерли, либо их близких лишили прав. Такие оказывались в детдомах, но после выхода жилье им не предоставляли. Были как те, кто не получил образование, так и те, кто успел хотя бы окончить ПТУ. Но без жилья люди скитались по хатам, некоторые начинали закладками заниматься и воровать — их приняли. Я подумал: людям просто не повезло. Если бы они выходили из своих богаделен, а им хотя бы комнаты давали, куда можно возвращаться, то это бы снизило риск преступлений.
И в этой деятельности я увидел помощь родственникам, самим «вагнеровцам» и обществу — сглаживание последствий войны. Я понял, что не могу отменить вербовку заключенных, но могу принять участие в их ресоциализации. Ребята выходили и не понимали, что им делать, не могли устроиться на работу. У некоторых не было банковских карт, кому-то было негде жить. Часть заключенных не знала, как пользоваться мессенджерами и Госуслугами. Они говорили: «Я 20 лет сидел. Мне выдали телефон, паспорт и справку о помиловании — это всё, что у меня есть». И таким нужно объяснять, что такое МФЦ, СНИЛС и где получить ИНН.
Тяжело было психологически. Мозг плавился. Огромное количество жутких историй, которые я пропускал через себя.
— Я относился к этому как к помощи людям. Мне было приятно, когда двум бабушкам удалось забрать детей от органов опеки: их отцы были на «СВО», а матери не занимались семьями. Меня порадовала история, когда дочери «вагнеровца» получилось достать жизненно необходимые лекарства через Минздрав: у этой девочки серьезное заболевание.
Как мятеж и смерть Евгения Пригожина отразились на службах помощи вернувшимся солдатам
— Никаких обысков, как я знаю, у юристов не было. Сразу после мятежа работу юристов ЧВК хотели остановить. Потом пришло решение о продолжении финансирования, но при этом часть людей в консультационных службах сократили.
— Насколько нам известно, колл-центру и юрслужбе «Вагнера» сильно урезали финансирование после «марша справедливости». Когда Пригожин умер, никто ничего не понимал. Управление оперативно принял его сын Павел, а работу юридической службы, как мне рассказывали, продлили до Нового года.
К концу 2023-го обращений было очень мало. Многие «вагнеровцы» подписывали контракты до февраля (затем инициативу по вербовке перехватило Минобороны), к осени все выжившие уже вернулись. Последние кейсы касались получения российского гражданства — его ждали люди из других стран, которые воевали в «Вагнере», а на родине рисковали попасть в тюрьму по статье о наемничестве.
— Постфактум я уже думал о том, что Пригожин действительно был очень опасным человеком с маленькой армией. Когда «вагнеровцы» выходили из колоний, им выдавали паспорт, справку, зарплату и кнопочный телефон с корпоративной симкой. Этот телефон, как говорили «вагнеровцам», должен быть всегда включен. Получается, можно было по номеру телефона в любой момент достать человека. А Пригожин буквально в течение суток мог в большинстве регионов собрать всех своих людей, которые по приказу в теории могли захватывать города. Если головорезам дать оружие, они захватят и отдел полиции, и администрацию, и всё, что хочешь.
Чем сейчас занимаются бывшие наемники из ЧВК «Вагнер»
— У «вагнеровцев» довольно тесное коммьюнити. По моим подсчетам, из около 15 тысяч вернувшихся заключенных примерно треть не нашла себя в мирной жизни и подписала новые контракты, уже с Минобороны или другими ЧВК.
Сейчас я поддерживаю связь с «нормальными» ребятами — это те, кто сидел по экономическим статьям или пошел в ЧВК с воли. Большая часть раньше мне говорила, что они больше никогда не поедут на войну. Но многие в итоге отправились в зону боевых действий инструкторами, занялись поставками дронов, ушли в строительство на «новых территориях». Остальные работают в охране, в службах безопасности, в госпроектах. Кто-то занимается гуманитаркой.
У многих из них уже нет специфических юридических проблем, на которые тяжело найти решение. Теперь им проще получить статус ветерана боевых действия. Раньше был другой порядок: два действующих ветерана боевые действий должны были расписать хронологию, где они служили и где пересекались с претендентом на статус ветерана. Заявления нужно было еще нотариально заверить.
Какая реабилитация нужна возвращающимся военным
— После окончания войны масштаб будет еще большим. Они же вернутся все вместе, массово. «Чвкашники» хотя бы приходили партиями.
Фонд «Защитники Отечества» — это хреновая реализация того, что могло бы работать. Я думал туда устроиться, тем более заместителем руководителя, в отделении ФЗО Московской области был бывший «чвкашник», которому я помог. Он сказал: «Братан, у меня зарплата 50 тысяч. Хрен попадешь сюда. Понабрали каких-то молодых девочек по вакансиям».
Фонд мог бы сделать упор на индивидуальный подход, но у них — шаблоны и протоколы. Например, приходит человек, ему говорят: «Становись в службу занятости». Он приходит, а в службе отвечают: «Скачивай мобильное приложение, устанавливай Госуслуги, регистрируйся на портале “Работа России” и всё». Кому-то этого может быть достаточно. Но ребята, завербованные из колоний, сильно отличались от тех, кто пошел за деньгами и подписал контракт на воле. Первым все действия нужно объяснять пошагово, как ребенку.
— Часто психолог «чвкашникам» нужен был больше, чем юрист, честно говоря. К этим людям, кажется, нужно особое отношение, отдельная программа по их ресоциализации. Мало того, что им нужно вливаться в общество после тюрьмы. А тут человек еще отвоевал, пережил дополнительный стресс.
— Даже если приставлять персональных соцработников, не факт, что вернувшиеся с войны будут пользоваться их помощью. Кажется, по возвращении их нужно обратно стягивать в воинские части, где с ними будут работать психологи, психиатры, юристы. Не нужно их просто отправлять домой, за ними нужно наблюдать.
Но сейчас тех же бывших участников СВО пытаются вклинить в органы власти. Но если с ними пообщаться полчаса–час, то можно легко понять, что эти люди просто умеют воевать. Какого хрена они должны заниматься политикой? Есть работа, на которую «вагнеровцев» из колоний ни при каких обстоятельствах брать нельзя — например, с детьми. Я не представляю, как они сейчас ОБЖ преподают в школах.
Как пережить сложные времена? Вместе 💪
Поддержите нашу работу — а мы поможем искать решения там, где кажется, что их нет
Что еще почитать:
- «Судья спрашивает: „Поедешь обратно?“» В Петербурге и Ленобласти против военных-отказников возбудили как минимум 600 дел. Кто они? И как их судят?
- «С каждой войной я становлюсь добрее и спокойнее». Как военные пытаются попасть во власть в Петербурге и что им предлагает Смольный
